Рочев Олег Русланович

Родился Олег Русланович в г. Сыктывкаре. По специальности – фотограф. Пишет стихи и прозу. Печатается с 1998 года. В 2000 году создал литературное объединение «У камелька». На его стихи О. Ветошев написал более 30 песен, которые неоднократно исполнялись ансамблем «Здравствуй, Русь!» В 2005 году Рочев О.Р. издал свой первый поэтический сборник «Мой костер». Автор активно знакомит читателя со своим творчеством, организовывая все новые и новые встречи.

Литературное объединение «У камелька» поздравляет Олега Руслановича с юбилеем и желает ему здоровья, счастья в личной жизни и больших творческих успехов.





УШИЦА



Июль в том году выдался по-настоящему сенокосным – дожди шли только грибные, жара доходила до тридцати градусов, на болотах поспевала морошка, в лесах черника, люди вовсю носили грибы, но мне было не до того. Я вторую неделю был в отпуске и третий день жил один – беременную жену замучил токсикоз, и её положили в патологию на сохранение. Каждый день я приезжал к роддому, смотрел на её бледно-зелёное лицо в окошке третьего этажа, а она мне бросала записку, что по-прежнему есть ничего толком не может, и улучшения не видно. Я расстраивался и уезжал домой – съедать и выпивать вкусности, что покупал для неё.

Вечером зашёл ко мне знакомый. Разговор вяло покрутился вокруг жён и их проблем во время беременностей и потух но, прощаясь, он всё же сказал мне: “ Слушай, хватит киснуть, поехали завтра с нами в Корткерос на сенокос, там такие места! И в больницу успеешь”.

Ехать не хотелось, но мысли крутились вокруг дедушкиного рассказа об ухе, поднявшей его в своё время со смертного одра. Ещё сомневаясь, я всё же накопал червячков, приготовил на завтра тормозок, удочку и лёг спать.

Утром я немного проспал. Больше по инерции, чем надеясь на задержку автобуса, побежал на условленное место но, конечно же, автобус уже ушёл. Ладно, не беда, поеду на рейсовом – не отступать же.

Когда я приехал в Корткерос, выяснилось, что косят сегодня на дальних лугах, километров за десять. Ну и ладно, нож есть удилище вырезать, а местечко на реке найду. Двух часов до обратного автобуса мне хватило, чтобы поймать на уху несколько окушков, ершей и сорожек. Щедрым жестом сеятеля я отправил остатки червей в Вычегду и через полчаса уже ехал домой.

Много раз в своей жизни я ловил рыбу и варил уху, но тут дело было особое – хотелось сварить лекарство, ни больше, ни меньше. Видимо здорово я переживал, если запомнил ту уху на всю жизнь, да и к слову сказать – никогда больше не получалось такого удивительного варева, хотя кроме рыбы и соли в ней больше ничего не было.

После тихого часа, с банкой горячей ухи, завёрнутой в шарф, я подъехал на велосипеде к роддому. Жена уже выглядывала меня. Кричу: “Спусти сумку, я тебе ухи принёс”, - но она вяло качает головой, отказываясь. “Ну, ты попробуй только, не пойдёт отдашь кому-нибудь, я ведь только что из Корткероса, вот уху сварил и сразу к тебе”. Тут в соседнем окне появилась дородная тётя и, спуская пакет на верёвке, пробасила: “Давай, давай, если чё мы твоей поможем”, - и подмигнула мне.

Потом жена рассказывала: “Подняла тётя банку, подаёт, а у меня от одного вида этой сизой водички к горлу ком подкатывает, хотя уже четвертый день ничего толком не ела. Но тут она открывает крышку, и такой аромат по палате расплывается, что все сразу умолкают и смотрят на меня. Честно говоря, у меня от этого ушиного духа аж голова поплыла, слюна ручьём и желудок в бантик. Нет, думаю, фигушки вам всем, сама осилю. Глотнула, и такая тёплая волна потекла в меня, в желудок, да по всем жилочкам, даже в голову ударило”.

После этого она быстро пошла на поправку, а через месяц родила мне крепенького, басистого сына.



16.07.03





МОЙ СЫКТЫВКАР



Человечья память имеет свойство утрачивать часть были и восполнять пробелы желаемым или, по крайней мере, “правильным”. Каждый живёт своей жизнью, но спроси нескольких людей об их общем знакомом и получишь портреты нескольких похожих, но всё же разных людей. Города живут так же – сколько жителей, столько городов, хотя все они… Хм, такого слова то нет в русском языке. Горожане – это вообще, а жители одного города? Есть сокурсники, одноклассники, сограждане, даже сожители. Назовём их соградники. Каково?

Всю жизнь я живу в Сыктывкаре, и хотя мне не так уж много лет, я помню его захолустным, внешне похожим на большое село. Основной “жилой фонд” – деревянный, улицы в хронических лужах и деревянных мостках. По нынешним тротуарам из конца в конец – полчаса прогулочного шага, а по тем мосткам весь час и по килограмму глины на каждом сапоге.

Вот поднимаются первые панельные дома, улицы покрываются асфальтом, но грязи не убывает – мы ведь всё время строимся, на каждой улице то котлован, то канава. В семидесятые у знаменитых Тарапуньки и Штепселя после концерта в нашем городе, появился анекдот: “А скажи мне, Штепсель, когда закончилась Вторая мировая война? – 9 мая 1945 года, - Значит они ещё не знают об этом. – Кто? - Сыктывкарцы. – Да это же знает каждый школьник! – А в Сыктывкаре не знают, у них до сих пор все улицы в окопах”.

А вообще, сыктывкарцы любят свой город, да и как его не любить, если самый известный анекдот про Сыктывкар звучит так:

“Собрались представители от всех столиц мира и давай нахваливать свои города. Дошла очередь до сыктывкарца, он и говорит: а что мне хвастаться, если у нас Париж – пригород?”

В других городах тоже есть свои названия районов, но из них люди едут в ЦЕНТР, а у нас из Орбиты – в город, из города – в Эжву, хотя всё это – Сыктывкар.

Впечатление от Москвы из моего семилетнего возраста – странная зудящая усталость в ступнях. Сейчас таким стал для меня город, а вот в Эжве, где я живу девять лет, с этим полегче. И дело не во мне, я могу по лесу за целый день три-четыре десятка вёрст намотать, но устаю иначе – хорошей, здоровой усталостью, а в городе, на асфальте наши нервы лежат, отрицательная энергия. Это не я – наука говорит.

Значит, и Сыктывкар стал большим городом.

В моём детстве он тоже был большим, но по-другому. Однажды, классе во втором-третьем, на зимних каникулах мы совершили большой поход, причём со второй попытки. Первый раз не дошли. Во второй раз в маленький картонный чемоданчик набрали хлеба, пару луковиц и подкреплялись по дороге. Так и дошли от нынешнего рынка до ж/д вокзала и обратно. Было страшно далеко, тем более, что вместо домов, на “Коммуне” был лес и пустыри.

Сложно сказать, который Сыктывкар мне дороже, милее – тот давний, многие утраченные ныне места которого ещё хранят фотографии и слайды, или нынешний, по сравнению с тем комфортный, современный, даже кое-где шикарный.

Человечья память, всё же, странная штука…
ВЫХОД



По нынешней жизни размолвка супругов – дело обычное. Порой и не вспомнить на следующий день, что из-за чего и как разрешилась ситуация, но один случай нам забыть будет сложно.

Повздорили мы с женой, и пошёл я погулять – пар на ветер выпустить, иначе можно и до скандала довыясняться. Занесло меня в торговый центр, где в одном из магазинчиков продавали камешки, миниатюры янтарные и прочие безделушки. Обычно такие вещи меня не интересуют, но тут один кулончик привлёк моё внимание – ладони из белого металла обнимали круглый дымчатый кристалл – “лунный камень”. Купил я вещицу, тем более, что стоимость была очень умеренная, и понёс домой – мир восстанавливать, а по пути сочинил маленькое стихотворение:



В твоих глазах блеснула жесть,

Но я смягчить тебя сумею

И вместо камня на душе

Прими вот – камушек на шею.



Конечно же, мы сразу надолго помирились, тем более, что жена, оказалось, очень хотела этот камень. Если не верите – спросите, вот она, рядом сидит и улыбается.




КОРОЛЕВА



- Тьфу-ты, зараза, чтоб тебе утонуть, жабьи твои глаза! Чтоб тебе своим хвостом подавиться!

Я сумбурно махал веслами-лопатками, стремясь быстрее подогнать резиновую лодку к берегу, и отчаянно ругался. Опять эта паразитка – здоровенная щука, хозяйка плеса – издевается. Приспособилась, понимаете ли, поджидать на струе прикормки, когда на продольник попадется 3-4 рыбки, а потом собирает их в свою ненасытную пасть. В первый раз, когда я поднял её к лодке, думал коряга зацепилась, потом увидел – щука и сдуру схватился за подсачек. Глянула она круглыми глазищами, даже, показалось – подмигнула и открыла пасть из которой торчал пучок лески с хвостами – давай, мол, рыбачёк, померяемся, что больше – мой ротик или твой сачок? Сравнение вышло не в пользу сачка, о бревноподобном туловище с хвостищем и говорить нечего – длиной почти с моего латаного “Стрижа” – больше полутора метров! А щука, издевательски ухмыльнулась, закрыла пасть, мотнула башкой, – и я остался с мешочком прикормки в трясущихся руках и с открытым ртом.

Глядя со стороны – приключение, но тогда мне было очень не по себе – полосни она по борту моей резинки клыками – и все, не факт, что выплыл бы: до берега-то метров восемьдесят, до дна семь, да бродни, да течение, да испуг – процентов десять остается за выживание, не больше. На берегу, оно конечно, можно и погеройствовать, и посмеяться, но ведь она, хитрюга что придумала: налопается, продольники пообрывает, а потом гоняет рыбешку от кормушек – ничего не поймаешь! А я не люблю ездить на рыбалку на ночь, по мне лучше на недельку, да подальше от людей – это отдых! Вот и ругаюсь – в первый день еще что-то ловилось, а теперь уже вторые сутки по-нолям!

Ладно, может когда и сквитаемся, но сегодня я не готов – надо приезжать на моторке и снасти делать соответствующие. Пойду-ка лучше по лесу похожу, успокоюсь – черника в соку, поклевать надо бы, да ещё красной смородинки – тоже вкуснота. Черёмуха скоро поспеет, а на том кусте, что подмыло весной – уже можно есть. В прошлом году земляничку находил – надо проведать, может есть еще.

Хорошо здесь, до ближайшего серьёзного загрязнителя – ЛПК – километров сорок, правда, в реке грязи хватает, но воздух – вкуснейший. О, привет приятель, дождик грибной – тебя-то мне и не хватало, давай, ополосни меня от пыли городской, от мыслей суетных.

А может, ну её, пусть гуляет? Надо ведь было ей умудриться вырасти до таких размеров! А вдруг мутант? Умная ведь, хитромордина! Идея! Прикормку оставлю, а продольники поснимаю – вдруг отстанет?

Так, решено – сутки абсолютного отдыха. Ягоды – в рот, грибы – в котелок, никаких промыслов.

Да, а как бы её обозвать? Она ведь здесь вроде царицы. Нет, лучше королева – она рангом пониже, хватит с неё. Так, королева м-м-м… - о! Зубатка! Королева Зубатка… Звучит! Впереди у меня еще два дня с остатком этого – посмотрим кто кого обдурит. Однако королевы дамы коварные, но самовлюблённые, ослеплённые своей вседозволенностью, на этом можно сыграть. Да, а вдруг догадается? Отомстит тогда, утащит к себе в вечные женихи. Нет уж, лучше я тебя, королева Зубатка дразнить не буду.

Остаток дня и ночь я провел не в тягостном ожидании – впервые в жизни смотрел на природу не потребителем, а восторженным созерцателем. Для меня всегда было загадкой – такие виды на плакатах, слайдах, а наяву – вроде и не замечаешь, хотя находишься внутри этой красоты. Вот уж воистину – большое видится на расстоянии.

Утром, когда над почти зеркальной рекой медленно плавали клочки розоватого тумана, а солнце, потягиваясь от сна, раскрашивало облачка в самые немыслимые цвета, я, притаившись, сидел в лодке на середине реки и добавлял в мешочек свежей приманки. Опустил, тряхнул пару раз, не спеша размотал, наживил хитрую удочку и опустил грузило к прикормке. Я знал, что щука здесь, но отказаться от свидания с ней уже не мог и не боялся, ну разве только чуть-чуть. Она должна понять и не рассердиться.

Пара вялых поклевок – и я вытащил небольшого подлещика. Метрах в двух ниже по течению, на блестящей гладкой поверхности воды, появились чуть заметные завихрения – она! Немного оглушив, цепляю подлещика за хвост – чтоб только держался, и потихоньку отпускаю по течению. Там, где я и ожидал, вода крутнулась и леска потяжелела. Осторожно, по сантиметру, только чуть придерживая пальцами, выбираю снасть. Ближе, ближе… вот уже в полутора метрах от лодки показался большой плавник, и я негромко заговорил:

- Ах ты, шкодница, – вон какая вымахала, а все балуешься. Неужели выросла только на халявной рыбе? Ты уже ведь достаточно поиграла со мной, дай теперь половить, душеньку потешить. Откупиться мне от тебя нечем – все равно здесь вся рыба твоя, но ты уж не обижай меня, допусти до своих богатств.

Я резко дернул леску, хвостовой плавничок подлещика легко лопнул и отпустил крючок. Щука медленно, величаво прошла против течения вбок и вглубь от кормы.

Я немного посидел, посмотрел на рассвет и усиливающийся туман – космы его легко парили над водой, поднимаясь кверху, чуть отклоняясь не под ветром – дыханием, потом тряхнул прикормку и начал удить.

Клев этим утром был редкостный – шли лещата под килограмм, а то и полтора, изредка подъязки. Поймал полное ведро. Дальше оставаться ловить смысла не было – эту бы сохранить и до дома донести.

Поздний завтрак или ранний обед, сборы, дорога домой – всё это уже было из обычной, суетной жизни, в которой редко находится место приключениям, тем более – таким.