Ханаева Людмила Григорьевна

Людмила Григорьевна родилась в г. Сыктывкаре. В Эжве живет с 1964 года. Получила педагогическое образование. Занималась в литературном объединении под руководством Ю. Ионова. Пишет стихи и прозу. Печатается с 1992 года. Возглавляет литературное объединение «У камелька». В 2005 году издала поэтический сборник «И стихи срываются с пера».

Литературное объединение «У камелька» поздравляет Людмилу Григорьевну с юбилеем, желает здоровья, счастья и больших творческих успехов.





УРОКИ ЭТИКИ

Мне иногда кажется, что Юлька Лытасова в школу приходит только для того, чтобы продемонстрировать нам и персонально Сашке Артюхину свои обновки. Мать у нее часто ездит по загранкам и привозит ей фирменные вещи, поэтому она и воображает. И, хотя Юлечка чуть ли не каждый день меняет наряды, головка ее от этого умнее не становится: перебивается с двоек на тройки. Да и Сашка не очень-то смотрит в Юлькину сторону!

Последний урок – этика. Наш класс идет в кабинет Эльды, так мы сокращенно называем нашу классную руководительницу Элеонору Адамовну. Все садятся, достают тетрадки, ручки. Лытасова сегодня в новых джинсах. Они не дают ей покоя. Она останавливается у окна и делает вид, что ее там что-то заинтересовало. Сейчас прозвенит звонок. Мы успокоимся. Юлька же специально сядет последней: даст нам еще одну возможность оценить и позавидовать. Джинсы, конечно, - блеск! На бедрах - серебристая вышивка, внизу - бахрома…

А вот и Эльда… Она подходит к столу, обегает всех взглядом, приковывая к себе наше внимание. Подсказывает Лытасовой, что уже можно опуститься на стул. Демонстрация джинсов прекращается на 45 минут. Все… начинается треп о семейном счастье. На уроках этики Элеонора Адамовна убеждает нас в необходимости уважать друг друга и все человечество в целом. Хм! Неужели нам будет гарантировано счастье на всю оставшуюся жизнь, если мы выучим наизусть ее ценные заповеди?!

- Семья – это общество в миниатюре – разъясняет Эльда.

Выходит я, мой брат Генка, мать и отец – тоже общество в миниатюре. И между

нами должно быть взаимное уважение. Да… вчера нас родители очень уважали! Папка получил зарплату. По этому поводу на кухне был праздник. Мать там тоже крутилась. А как же без нее! После застолья начался воспитательный процесс. В такие минуты любит

отец потрепать нам с Генкой нервы.

- Показать дневники! – заорал любимый наш папочка, пошатываясь в проеме двери. И как всегда, его тупой взгляд при этом не предвещал ничего хорошего! Мать не уверенно предложила:

- Оставь их в покое.

Но его уже понесло.

- Дура, у Ленки тройки появились из-за Сашки Артюхина. Какого черта этот козел каждый вечер ошивается в нашем подъезде! - Отец потряс огромным кулаком над головой, доказывая свою проницательность.

- Завтра в подоле принесет, шлюха!

Мы с братом давно поняли: возражать отцу в такие минуты бесполезно, это может вывести его из себя еще больше, поэтому весь вечер демонстрировали покорность.

- Генка, урод! Куришь?

- Воспитатель хренов, пошли-и-и! – визгливым голосом потребовала мать.

Вскоре ей все-таки удалось нашего чуткого папочку увести в другую комнату, но мы еще долго наслаждались его «красноречием». Потом они так же истерично решали какие-то свои проблемы. Иногда дело доходило до легкой потасовки, но мать всегда одерживает над отцом победу, поэтому, наверное, он и изгаляется над нами. Надо же на ком-то самоутвердиться! И так до трех ночи. Вот бы Эльда послушала… ха-ха-ха… отношения строятся на доверии и взаимном уважении! Господи, наконец-то кончился этот нудный треп. Ура, звонок!

Узкоглазая Юлька вырвалась вперед, пристроилась к Артюхину и молча, но с достоинством понесла на своих худеньких бедрах новые джинсы. Рядом с шумом пролетели пятиклассники, но разве это может помешать Лытасовой!

И так … сегодня, кажется, отцу - в ночь, загляну-ка я к кому-нибудь в гости, а ближе к вечеру можно показаться дома…

Элеонора Адамовна проводила ребят усталым взглядом. Она чувствовала, что «семейное счастье» не всех заинтересовало. Юля Лытасова, например, весь урок косилась на Сашу Артюхина, Наташа Берг вообще сидела отрешенная, а Костя Шахов увлеченно разгадывал кроссворд… «Слава Богу, рабочий день подошел к концу!» - пронеслось в ее голове. Бессонная ночь давала о себе знать…Вчера до двенадцати ждала мужа. Напряглась, услышав на лестнице тяжелые шаги. Пыталась определить, в каком состоянии Игорь. Он долго не мог попасть ключом в замочную скважину. Когда под навалившимся телом распахнулась входная дверь, она встала.

- Не спишь, стерва! Кого ждешь? Физика-а-а? Хре-е-е-нов интеллигент!

А потом молча, старясь не выразить ни презрение, ни страх, выслушивала оскорбления и угрозы, зная, что только спокойствием можно потушить его желание кричать, ломать, громить. И где-то через пару часов все же получила заслуженное вознаграждение, муж перешел к заключительной стадии, начал скулить.

-Не любишь меня… презираешь…, мастер я, слышишь м-а-а-стер, целый день с рабочими на стройке, а не с бабами в учительской! …де-е-еньги мои нужны!

Около трех ночи Игорь заснул, уронив голову на стол. Она убрала с его поверхности все, что можно нечаянно столкнуть и только тогда выключила свет и ушла в комнату дочери. Ирочка подвинулась и, не просыпаясь, доверчиво уткнулась в ее плечо.

А утром, натыкаясь на встревоженный взгляд мужа, Элеонора Адамовна отводила глаза. Чувство его вины и ее негодующее презрение как будто заполнило все пространство в доме, сковывало, мешало сосредоточиться. С шумом в раковину опускалась посуда, красноречиво выражая ее состояние. «Нет не сейчас, не впопыхах, но предпринимать что-то надо…надо…надо…» - стучало в голове.

И только после окончания уроков, склонив голову над раскрытым классным журналом, она задумалась: «Игорь не уйдет, это его жилье. Надо уходить ей с дочерью. Куда - к маме? Но там, в двухкомнатной квартире вместе с мамой живет еще младшая сестра Даша с мужем и трехлетним ребенком …ну, допустим, на какое-то время приютит подруга. А потом?»

Домой Элеонора Адамовна пришла позднее обычного, разложила купленные по дороге продукты и прилегла на диван в комнате дочери.

Игорь открыл дверь своим ключом, прошел на кухню. Она слышала, как мягко открывалась дверь холодильника, зазывно позвякивала посуда.

- Я все подогрел. Поужинаешь вместе со мной?

- Не хочу…

Муж присел рядом. Воцарилась мучительная тишина.

- Ты прости меня за вчерашнее, не удержался, выпил…

«Каждый раз одни и те же слова! Лучше бы он их не произносил. Пройдет какое-то время и опять будут угрозы, оскорбления… Но, чтобы за стенкой спокойно спала Иришка, снова придется, сжавшись от напряжения, выслушивать его несправедливые домыслы …Уйти некуда!» - четко звучало в голове.

Игорь это тоже знал и понимал, что ей приходится прощать его от безысходности… Винил себя, зарекался … и не сдерживался.

В ванной мокло белье, на столе для проверки лежала стопка ученических тетрадей, а в холодильнике со вчерашнего дня ждала ее чуть присоленная рыба … но делать ничего не хотелось!





ЧЛЕН СЕМЬИ

Родился он в Липецких лесах. Маленький, колючий, глаза черные. «Гошка» - тут же решил мой сын. На Север Гошка ехал в небольшой железной клетке с приложением: бутылка свежего молока, несколько яблок и сухофрукты. Когда Миша в поезде доставал клетку и начинал кормить ежика, у окружающих теплели глаза, появлялись улыбки.

Я всегда считала, что животные должны обитать в естественных условиях, а в наших городских квартирах им бывает не очень уютно. И как ни просил меня сын и не убеждал муж, я категорически отказывалась заводить кошку или собаку, а вот перед Гошкой не устояла и от этого чувствовала себя неловко. Ночью, слушая однообразный стук вагонных колес, я думала, каково же сейчас ежику в темноте? Он, наверное, беззвучно плачет от тоски по Родине…

Но Гошке пришлось привыкать к нам, а мы старались привыкнуть к нему. Первое время Миша не отходил от ежика. Он пожирал его глазами, когда тот ел и с восторгом бегал за ним по квартире. Как-то сын потерял бдительность, и осмелевший Гошка нырнул в щель, спрятавшись между большим шкафом и стеной комнаты.

- Мама, что делать?

- Не знаю, - растерялась я.

- Гошка, Гошка! - звал сын.

То ли Миша ему изрядно надоел, то ли ему захотелось подшутить над нами, но ежик не реагировал. Мы с сыном приуныли. В таком состоянии застал нас Юра, мой муж. Поняв, в чем причина Мишиных слез, он молча ушел на кухню и вынес несколько крохотных кусочков сала. Один из них Юра положил глубоко в щель, другой – на десять сантиметров от него, потом третий, четвертый… Прошло совсем немного времени, и мы увидели хитрую острую мордочку. Гошка не удостоил нас вниманием, его интересовала еда. Ежик медленно продвигался от одного кусочка к другому. И пока он лакомился, Юра закрыл злополучную щель.

По вечерам, беря клетку с Гошкой, мы всей семьей отправлялись на луг за домом. Ежика выпускали на травку. Моей обязанностью было сторожить его. А в это время Юра с Мишей ловили кузнечиков. Гуляющие прохожие с интересом наблюдали, как рослый мужчина с небольшим мальчиком прыгает по лугу, но, узнав причину столь нелепого занятия, иногда присоединялись к ним. Пойманных кузнечиков Юра подносил к Гошкиной мордочке, и тот объедался. Ох, как хорошо знал он Юрины прокуренные пальцы, и даже, если в них ничего не было, ежик все равно бежал за ними в предвкушение лакомства.

Так постепенно это маленькое существо их далеких Липецких лесов стало равноправным членом нашей семьи.

Однажды, возвращаясь с вечерней смены после двенадцати часов, Юра принес маленького котенка. От его писка я проснулась. У меня все похолодело внутри: вчера – Гошка, сегодня – кошка, завтра – собака, послезавтра – зоопарк! И все это в нашей однокомнатной квартире.

- Что это?

- Котенок.

- Я вижу, что котенок! Откуда и зачем?

- Я подходил к дому, а он - в кустах. Его кто-то выбросил. Он так пищал! – шепотом, чтобы не разбудить Мишу, оправдывался муж, держа в руках маленький серый комочек.

- И что ты с ним будешь делать?

- Ну, хотя бы накормлю…

Мне, конечно, в такие минуты становится стыдно, что он умеет сострадать, а я, вроде бы, нет. В данном случае он накормит котенка …. А я потом буду ухаживать за ним всю оставшуюся жизнь! В клетку, как Гошку, его не посадишь. Подкидыш будет спать в Мишиной постели, туалет устраивать, где попало, драть мягкую обивку мебели … А как его будут любить и жалеть! И, конечно же, мои мужчины, защищая права несмышленыша, откроют во мне черты и изверга, и зануды.

Котенок был слепой, еще не умел лакать. И как муж ни старался его накормить, тот пищал еще громче. Юра страдал от бессилия, и все это отражалось на его лице. Я наблюдала за усилиями своего мужа со стороны.

Но вот взгляд его сосредоточился, как будто бы что-то вспомнил, он встал, нашел в аптечке пипетку и стал закапывать молоко прямо в рот несмышленышу. Через некоторое время тот успокоился.

Мы с сыном перед сном долго читали, и Миша уснул на диване рядом со мной. Юре пришлось лечь на кресло-кровать. Подкидыша он положил к себе под бок. Все угомонились.

Летом на Севере ночи светлые. Я долго не могла уснуть, прислушиваясь к стуку маленьких Гошкиных ножек. Он, казалось, был безучастным к тому, что здесь происходило, совершая свою ночную прогулку.

Через некоторое время я проснулась от ужасного писка. Юра, видно боясь раздавить подкидыша, опустил его на пол. А наш баловень Гошка ходил вокруг котенка и безжалостно обкалывал его своими острыми иголками то с одной, то с другой стороны, по-своему решая проблему раздела территории. Малыш еще настолько был беспомощным, что даже не пытался отодвинуться. Я взяла его на руки, прижала к себе и, когда он успокоился, положила его в теплый Юрин тапок. Все замерло.

Утром я обо всем рассказала Мише. Мы с ним обзвонили знакомых, и Мишина тетя согласилась приютить у себя подкидыша. Кстати, он так и не научился лакать молоко, а сосал его из тонкой соломинки, которую опускали ему в блюдце, хотя и вырос большим и красивым котом.