|
|
Проза (рассказы)
Принцесса на горошине Есть люди, для которых дача – это баня, шашлыки и отдых на травке. Тамара же на своей - выкладывалась, потому что на ее шести сотках вместе с картофелем, морковкой и прочей полезной зеленью процветали сорняки; приходилось вести с ними неравный бой: их было – много, она – одна. Некоторые дачники для создания чистоты просто изводят себя работой: конечно, приятно смотреть на ухоженные участки. Но ей самой с понедельника до пятницы приходилось добросовестно исполнять обязанности рядового инженера в производственном отделе строительного управления: составлять сметы, согласовывать с заказчиками объемы. А в это время на ее грядках нагло размножались одуванчики, хвощ, осока... Поэтому в выходные, вырвавшись на дачу, женщина брала садовый инструмент и предназначенное для отдыха время проводила на поле битвы. «Но зато я целый день на свежем воздухе, – копаясь на огороде, утешала себя Тамара, - картошка, лук, ягоды - существенная экономия для семейного бюджета! А баня! А цветы!» На этом аргументы в пользу изнурительного труда под палящим солнцем заканчивались. Самое же главное словами не проговаривалось, оно сидело где-то внутри. Сосредоточившись на работе, женщина отвлекалась от нежелательных воспоминаний. Но как ни запрещала она себе возвращаться к прошлому, оно все равно возникало перед глазами. Вот они с мужем строят дом, вот колдуют над теплицей, натягивая пленку, а вот Вадим со снисходительной улыбкой перехватывает тяжелое ведро, которое она пытается поднять, или с сияющей радостью раскрывает перед ней ладони, где прячутся первые спелые ягоды любимой клубники… Воскресный день подходил к концу. Тамара с сыном Мишей, отдав сполна долг своим шести соткам, уже вернулась домой. Сын смотрел телевизор у себя в комнате, а Тамара лежала с книжкой на диване. - Мам, тебя к телефону! - Кто спрашивает? - Отец. «Странно, он же на днях занес деньги, что ему еще понадобилось?» - мелькнуло в голове, но усталость взяла верх. Любопытство было отодвинуто. - Скажи, что мы только что пришли с дачи. Я устала. - Он очень просит, подойди…пожалуйста! При этом на слове «пожалуйста» был сделан некий акцент. Сыну отказывать было неудобно: она нехотя поднялась… С Вадимом Тамара уже два года не жила вместе, но ради Миши ей приходилось поддерживать с ним отношения. Бывший муж бессовестно пользовался ее терпением и по-прежнему пытался делиться своими проблемами. Сама ведь когда-то приучила к этому: внимательно выслушивала, вникала, помогала… Ее усилия не пропали даром. Необходимость выговориться закрепилась в нем так прочно, что даже и после развода Вадим охотно рассказывал ей о себе. Иногда Тамаре казалось, что он не столько интересуется сыном, сколько просто привык за их длинную совместную жизнь к доброжелательным отношениям, а выстроить быстро что-то подобное с другой женщиной, скорее всего, не получалось. Но Миша искренне радовался каждому приходу отца, и Тамаре было жалко лишать его приятных минут. - Не понимаю, что ты носишься с Вадькой? Ушел и все! Можно заводить любовника, - возмущалась Люся, ее близкая подруга. Еще в школе Сахонова Люда была уверенной и самой красивой девочкой их класса. После окончания университета она стала работать корреспондентом в небольшой городской газете и больше всего ценила независимость и свободу. Людмила легко знакомилась с молодыми людьми и так же легко расставалась с ними, потому что всегда была окружена толпой обожателей. - Никогда не надо догонять ни отъезжающий автобус, ни уходящего мужчину: один - уйдет, другой – придет! - говорила Люся, прощаясь с несостоявшимся мужем. И тут же приближала к себе следующего поклонника. «Как же у тебя все ловко получается!» - удивлялась Тамара. В отличие от подруги решение о разводе она принимала долго и мучительно. Взвешивала все «за» и «против», даже советовалась с психологом, как относиться к изменам мужа. И, в конце концов, поняла, что это надо «или принимать, или не принимать», и решила все-таки – «не принимать»: - Вадим, так жить больше нельзя! Я знаю, что у тебя есть другая женщина, определись, в конце концов! - Что ты имеешь в виду? – настороженно поинтересовался муж. - То, что я сказала: у тебя есть другая женщина! Но муж был настолько уверен в своей конспирации, что разговор тогда не получился. Пришлось сменить тактику. Чтобы усыпить его бдительность, она не стала больше ворошить неприятную для него тему. Женщина просто «отпустила тормоза». Вопросов: где, почему, когда уже не задавала. Сначала муж был очень предусмотрителен и осторожен. Однако постепенно расслабился и, не справившись с предоставленной свободой, покатился, как машина с горы, набирая скорость…. Ждать пришлось недолго. Через некоторое время он сам признался, что устал раздваиваться. - Это какое-то наваждение: ничего не могу с собой поделать, тянет к Жене… И за вас душа болит! - Не мучай себя, иди, – как можно спокойнее, предложила Тамара. - А как же Миша? - Он твой сын! Вы можете встречаться…А когда повзрослеет – сам во всем разберется. Вадим, очевидно, рассчитывал, что его начнут удерживать. Но ни уговоров, ни истерики не последовало. Тамара долго себя готовила к этому: убеждала, что правда лучше, чем ложь, что со временем и разговоры за спиной стихнут, и сочувствующие взгляды исчезнут. Она помнила все до мельчайших подробностей: угнетающую тишину, какую-то недосказанность и Вадима с комплексом вины, потерянного, жалкого… - Тамара, прошу тебя, не подавай на алименты: я вас никогда не обижу. Наверное, под взрыв неуправляемых эмоций легче сжигать корабли, громко и навсегда хлопнуть дверью. Она не подошла к окну, не проводила его взглядом. Лишь рана, которая пряталась где-то внутри, вновь предательски заныла… - Не будь дурой, подавай на алименты! Раз принесет, два, а потом юлить начнет! Вот увидишь, еще и до раздела имущества дойдет! – возмущалась Люся. - Жизнь рушится, а ты о деньгах да о тряпках! – не понимала Тамара. - Сама виновата! Другие бабы как-то цепляются, сын ведь у вас. А ты – «иди, не мучайся»! Вот увидишь, Женька его стальной цепью к себе прикует. «А может Люся права, я что-то не так сделала!» - возвращаясь к прошлому, сомневалась женщина. Теперь ей даже как-то неловко было рассказывать подруге о бывшем муже… - Вадим, что тебе надо? - Помоги мне! – прозвучал в трубке взволнованный голос. - Чем? - Я тут недалеко. Выйди навстречу: меня выследили. Я тебе потом все объясню! В ее воображении тут же выстроилась картина: люди в камуфляже с боевыми автоматами плотным кольцом окружили утопающую в зелени «хрущевку», где в настоящий момент находился ее бывший муж, она даже представила опытного снайпера на крыше соседнего дома, который держал Вадима на прицеле. Ей стало весело! Конечно, женщина понимала, что на самом деле все гораздо прозаичнее: наверное, очередное любовное свидание, вычислил обманутый мужчина, и теперь, скорее всего, оскорбленный Отелло сидит у подъезда и жаждет расправы с ненавистным соперником. «И Женя не приковала цепью!» - пришла к заключению Тамара. Захотелось тут же съязвить: «Раньше таких проколов у тебя не было? Стареешь, друг!» - но, наткнувшись на встревоженный взгляд сына, сдержалась. Мишино обожание отца она принимала, как аксиому. После их развода сын повзрослел буквально на глазах. Теперь он старался, как мог в свои четырнадцать лет, ее поддержать, но отцу все равно был рад. - Позвони 02, – предложила Тамара. - Звонил, вызов не принимают. Ну, пожалуйста, я очень прошу… - И как я буду защищать тебя? - Ты просто подойти к подъезду и сядь на скамейку. – Он назвал адрес. Их разделяло всего три дома. «Понятно, нужен свидетель, или же - при посторонних отношения не будут выясняться варварским способом! - предположила женщина: А ведь проучить-то стоило!» Затянувшуюся паузу Вадим воспринял, как отказ. - Тогда прощайте! И помни, я всегда любил только вас, – на эту фразу была сделана ставка, поэтому прозвучала она с особым пафосом. «Артист!» - усмехнулась про себя Тамара. - Мам, сходим? «Надо же, недооценила! Уже успел договориться с Мишей. Однако интересно, как он ему обрисовал сложившуюся ситуацию?» Идти никуда не хотелось. Диван настойчиво требовал: «Вернись назад!» Но ожидание в глазах сына… «Пойдет один, и не переубедишь», - глядя с тоской на уютное ложе, подумала Тамара и накинула легкую ветровку. Вечер был изумительный. Улица утопала в зелени. Пахло сиренью. Солнце наконец-то скатилось к горизонту и не обжигало, как днем. Все вокруг обволокла нежная голубизна с приятной свежестью. Стояло время белых ночей, которыми природа украшала непродолжительное и капризное северное лето. Прохожих на улице не было, не было и людей в камуфляже. У подъезда тоже никто не караулил. Не успели они с Мишей подойти к дому, как навстречу им вышел Вадим. Он, видимо, ждал их где-то у окна. Бросился в глаза отек на лице. Значит, без гладиаторского боя не обошлось. «Опоздала!» - глядя на мужа, заключила Тамара. Шевельнулось чувство жалости. Если бы Вадим был счастлив, ее неприязнь, вероятно, росла бы пропорционально его семейному благополучию, но жизнь у бывшего мужа не складывалась, поэтому Тамару одолевали противоречия. Умом понимала: «Жалеть не стоит!», но сердце не хотело подчиняться холодной логике. Было в их жизни такое, чего она не могла перечеркнуть. И оно, теплое и светлое, пряталось в потайных углах души: «Ему ни с кем так уютно, как со мной, не будет!» Но и ей самой уютно в опустевшем доме не было. Порой казалось, что покой, которого она усиленно добивалась, угнетает. Однажды Миша, глядя на нее, произнес: - Мама, теперь тебе можно выйти замуж. - Зачем? Ты хочешь, чтобы место отца кто-то занял! - Нет, не хочу. Но у меня есть друзья, а ты – одна. Посмотри, как тетя Люся живет! - У тети Люси детей нет, а у меня есть ты. Мысль о том, что другой мужчина переступит порог дома, даже раздражала. Какие-то невидимые нити связывали ее с бывшим мужем. Тамаре было небезразлично, как складывалась его дальнейшая жизнь. Хотя и понимала: былое никогда не повторится. Даже, если он вернется к ней, это уже будет другой человек, усталый, надломленный. Тот, жизнерадостный и непредсказуемый Вадим, которому было все по плечу, навсегда остался в прошлом. В таком подвешенном состоянии и проходило время. Изредка Люсе удавалось вытащить ее на веселые творческие «тусовки». Но подругу Тамара воспринимала, а ее окружение – с трудом… Вадиму было неловко: он старался не смотреть на бывшую жену… И Тамара ни о чем не стала его расспрашивать. Они молча пошли назад. - Можно, я переночую у вас? - Переночуй, – согласилась женщина, пожав плечами, - Миша, поставишь раскладушку в своей комнате. Войдя в дом, она скинула ветровку и начала разогревать еду. - Стол накрыт, – сообщила Тамара и с чувством выполненного долга вернулась к дивану, непроизвольно прислушиваясь, что делается за стеной. Миша тоже, заметив неловкость отца, не приставал. Они молча перекусили и, уткнувшись в телевизор, стали смотреть какой-то фильм.
Утром, переступив порог кухни, она увидела мужа, стоящего у окна. Он уже был одет. - Чего не спишь? - Да надо бы домой зайти … - Подожди, я поставлю чайник. Сработало обычное чувство гостеприимства. Тамара подала чашку, поставила пряники и сахар. Потом, зайдя в комнату сына, вынесла затемненные очки. - Возьми. Что ж ты Женю не жалеешь, она, наверное, потеряла тебя, переживает? - Не получается у нас ничего. Уйду я от нее. - Поди, другую нашел… И чего тебе не хватает? Дело ведь не в женщинах, а в тебе самом! Каждая мечтает о простых порядочных отношениях, хочет уверенности в завтрашнем дне… Определись, и все наладится! - А если я вернусь к вам? - Нет, это будет повторение пройденного… Не хочу! Хлопнула уличная дверь. Женщина машинально проводила мужа взглядом и отвела его только тогда, когда Вадим скрылся за углом. Сколько раз у этого самого окна она мучилась в ожидании, стараясь отбросить подальше страшные мысли, а они все наплывали и наплывали. Но, как только он появлялся из-за угла, прощала все, главное – живой и невредимый!
Рабочий день начался с вопроса начальника отдела, Николая Александровича. - Как выходные? - Трудовой десант на даче! - Машинально ответила ему Тамара. - Нельзя же так усиленно зарывать себя в грядки! Нужно что-то и «для души»… «Для души» подразумевалось неоцененное ею внимание с его стороны. Попав после института в производственный отдел, где постоянно крутились прорабы, мастера, бригадиры, она сделала для себя очень важный вывод: нельзя никого из мужчин выделять, надо уметь держать всех на определенном расстоянии. Важно участливо выслушивать, но при этом как можно меньше рассказывать о себе, не осуждать, а если есть за что – уметь сдержанно заметить хорошее… И желательно ни о чем не просить, чтобы не попадать в зависимость… Красавицей она себя никогда не считала. Но Люся, оглядывая ее с ног до головы, уверенно утверждала: - Для флирта, Томка, у тебя все есть! Ты просто зациклилась на Вадьке, и со временем у тебя выработался «комплекс жены», расслабься, подруга! Однажды Николай Александрович удивленно подытожил: - А ведь директор с вами как-то по-особому разговаривает. - Да так же, как и со всеми! – не придавая значения его словам, пожала она плечами. - Не - е - ет… - задумчиво протянул начальник отдела.- Не так, как со всеми! Тамара понимала, что положение «брошенной жены» не скроешь. Поэтому внутренне себя к этому готовила. Как только новость о том, что ее оставил муж, расползлась по фирме, она сразу же почувствовала усиленное внимание не только со стороны начальника отдела. - И что тебя не устраивает? Нормальный мужик! - Защищая интересы Николая Александровича, удивлялась Люся. – «Никол-л-ля…», - слышишь, как романтично звучит? Ведь не урод, Томка, и порядочный! - Да, вроде, ничего, не наглый. Только женат! - Женька тоже знала, что Вадька твой женат. Ей это помешало? - Я – не Женька! - А кто? Принцесса на горошине! Томка, жизнь тебя ничему не учит. Лет через пять уведет Мишу какая-нибудь девочка, и завоешь от одиночества. Годы-то уходят! - Я иллюзий не строю: Николеньке только постель нужна! - Любишь ты, однако, усложнять! Да все мужики состоят из трех простых желаний: поесть, поспать и переспать! Поел – слава Богу, поспал – набрался сил, переспал – маленькое счастье! А разнообразия не только в еде хочется! За что их осуждать? А на тебя, подруга, через несколько лет и смотреть-то никто не станет! - Люсь… Вадим назад просился. - Назад? А ты! - Сказала, что не хочу повторения пройденного. - Ну, ты точно - принцесса на горошине! Томка, я ведь не слепая, любишь же! Верни его. Серьезно говорю, никого не слушай, верни Вадьку! Ты думаешь легко, когда один, второй, третий… Отойдет от остановки последний автобус, а с ним уедет твой последний мужчина и все - никакого просвета впереди! А красота… Она ведь не вечная! - И вдруг понизив голос, как-то жалобно добавила,- знаешь, как я боюсь одиночества…
Школьный вымогатель Надежда работала в школе, где учились умственно-отсталые дети. Из-за реформ, направленных «на повышение жизненного уровня народа», рождаемость в стране падала, а процент больных детишек рос. Причины были разные: увеличивалось количество «алкогольных» детей, сказывалась наследственность, что-то не состыковывалось в генетике. Во вспомогательных школах воспитанники вместе с трудовыми навыками получали знания по упрощенным программам. Надежда смотрела на своих учеников и никак не могла представить их будущее в новом демократическом обществе. Дети, с которыми приходилось работать, были непосредственны, чересчур наивны и доверчивы. И в то же время в любую минуту кто-нибудь из них мог дать непредсказуемую эмоциональную вспышку, переходящую в жестокость. Ёе сын Миша, живой и любознательный ребенок, был полной противоположностью: учился хорошо, схватывая все на лету. Она с интересом наблюдала, как он открывает для себя окружающий мир. С утра женщина спешила на работу, чтобы изо дня в день учить больных детей писать, читать, считать и, между делом, старалась прививать им чувство доброты. Два раза в неделю, закончив уроки в школе, Надежда посещала Ирочку Мирову, с которой занималась индивидуально, так как эта девочка страдала приступами эпилепсии. Дверь ей открывала сама Ирина или же ее бабушка. Ответив на приветствие, девочка доставала учебники, тетради, складывала руки, как примерные ученики в школе, и начинала сосредоточенно смотреть на свою учительницу, пытаясь понять каждое обращенное к ней слово. Стол, за которым они занимались, стоял у окна. За стеклом была видна речка, луг и в отдалении лес, который сливался с горизонтом. Осенью полоска у горизонта покрывалась оранжевой дымкой, и прощальные солнечные лучи придавали пейзажу особое очарование. Но со временем деревья теряли свой праздничный наряд, ярко-голубое небо выцветало, и тогда вид за окном становился угрюмо-серым. С появлением снега все менялось, как будто праздничная чистота опускалась на мир. Весна всегда была неожиданной и веселой: лес приобретал голубоватый оттенок, который постепенно переходил в нежно-салатовый. Конечно, знания девочка впитывала намного медленнее, чем природа меняла свои краски, но все-таки ее подопечная научилась читать, писать и считать на палочках и счетах. А вот таблицу умножения школьница никак не могла усвоить. Порой Надежде казалось, что она тупеет вместе с ребенком, и тогда взгляд непроизвольно обращался к пейзажу за окном. Это ее успокаивало, и женщина опять продолжала объяснять одно и тоже. Отработав положенное время, Надежда как будто бы переступала невидимую черту, за которой была другая жизнь: она спешила в магазин за продуктами и, поглядывая на часы, нервничала в очередях, потом колдовала у плиты, чтобы накормить мужа и сына. На сковороде что-то урчало, возмущенно булькала вода в кастрюле, а в ванной в это время мокло белье. Когда женщина чувствовала, что с кухней вот-вот закончит, звала сына для проверки домашнего задания. Миша в их семье был центром Вселенной. Надежда смотрела на него, и сердце ее сжималось от любви и тревоги. Порой казалось, что как только он выпадет из поля зрения, так сразу же на него обрушится какая-нибудь беда. Муж воспринимал подобные опасения с иронией и не всегда разделял эти взгляды, мальчика любил по-своему: зимой брал с собой на лыжню, а летом – на рыбалку… - Что задано? – начинала она проверять уроки почти всегда с одной и той же фразы. Потом просматривала письменные работы и заставляла отвечать на вопросы по устным предметам. Если сын говорил уверенно, Надежда, не теряя времени, открывала тетради своих учеников и, делая вид, что слушает его, переключалась на другую работу. Однажды Миша спросил ее вроде вскользь. - Мама, а можно я буду учиться дома так же, как твоя Ира? - Ира – больной ребенок, поэтому она в школу не ходит. И уже позже, когда было постирано белье и проверены все тетради, всплыл неожиданно вопрос сына. - Миша, а почему ты интересовался индивидуальными занятиями? - Да так …– нехотя кивнул мальчик, не отводя глаз от телевизора. - В школе какие-то проблемы? - Нет. - Ты что-то недоговариваешь! Может мне зайти к Ольге Сергеевне? - Она ничего не знает! – машинально ответил мальчик. Он был весь поглощен тем, что в данный момент происходило на экране. - А о чем еще не знает ваша классная руководительница? Миша понял, что проговорился и, оторвавшись от телевизора, тяжело вздохнул. - Конечно, ты имеешь право на какие-то свои секреты, но то, что мешает учиться, надо устранять. - Я уже папе рассказал. - А мне об этом нельзя знать? Сын замялся, видимо, взвешивая довериться или нет, и после непродолжительной паузы нехотя пояснил: - Сашка Будник из 10 класса ловит мальчишек и требует деньги. А если их нет - бьет. - И давно? - Да, – утвердительно кивнул мальчик. - И тебя бил? - Бил, – понуро подтвердил Миша. - Ну-ка, покажись! Он расстегнул рубашку. Ниже плеча на худеньком теле красовался большой синяк. - У кого он еще вымогал деньги? - У Потапова… Соколова…Никитина… - подняв глаза к потолку, стал перечислять Миша, - да почти у всех мальчишек из нашего класса. Он сказал, если я проболтаюсь кому-нибудь, – убьет! Первое, что пришло в голову – тут же позвонить родителям этих мальчиков, чтобы общими усилиями одолеть Будника. «Но на это уйдет вечера два-три. Нет, надо немедленно что-то делать», – рассудила женщина. - Ладно! Завтра в школу не ходи, но позвони ребятам и узнай домашнее задание. А с папой я поговорю: что-нибудь придумаем. На следующий день Надежда, встретив Вадима после работы, рассказывала: - Я была в школе. Саша действительно учится в десятом классе. О том, что Будник избивал пятиклассников и вымогал у них деньги, там еще не знают. Ученик он способный, числится в «лучших», хотя и стоит на учете в детской комнате милиции. Воспитанием сына занимается в основном мама, работает она в больнице медсестрой. Папа его очень занят, возглавляет технический отдел на производстве. Часто бывает в командировках. Встретиться с Сашей мне не удалось. И в конце подытожила: - Мы сейчас найдем Будника, и ты по-мужски тряхнешь его так же, как он - мальчишек! - Сначала тряхну я, потом будут трясти меня…Он же несовершеннолетний, Надя! - Боишься за свою репутацию! Хорошо, я тряхну, только ты будешь стоять рядом! - В ней все кипело. Синяк сына стоял перед глазами. - Его надо припугнуть, дать понять, что против одной силы есть другая! Лучше, конечно, раздавить морально, убить желание вообще подходить к нашему ребенку. Как ты не понимаешь, Миша боится выйти на улицу! Я этого Будника уничтожить готова! Сашу они так и не нашли. - Что теперь? - Пойдем к нему домой. - Трясти его вместе с родителями? - Не паясничай! А что ты предлагаешь, молча наблюдать за тем, как издеваются над нашим ребенком? Ладно, пообщаемся с его родителями, а там будет видно. Двери открыл отец Саши. - Здравствуйте. - Александр Будник здесь живет? - Да, а что случилось? - Мы родители пятиклассника Миши Нечаева. Ваш сын избил его, – начала объяснять Надежда. - Проходите, – предложил им высокий мужчина с усталыми темно-синими глазами. И уже в квартире Надежда продолжила. - Саша запугивает не только Мишу, но и других ребят из пятого класса и вымогает у них деньги, бьет их. Я боюсь своего ребенка выпускать из дома, сегодня он не пошел в школу. Завтра я поеду с ним к судебному эксперту, так как на теле сына после побоев остались синяки. И, конечно же, в ближайшее время постараюсь поставить в известность родителей других ребят. Мужчина не перебивал, лишь смотрел виноватым взглядом то на нее, то на Вадима. Кроме отца Саши в доме никого не было. Ей непроизвольно бросилось в глаза, что в квартире чисто, уютно, приятно пахнет выпечкой. Как-то не верилось, что здесь может жить враг, которому она только что объявила войну. - Я обязательно разберусь с сыном. Ни вашего мальчика, ни других ребят он больше не тронет, обещаю! – негромко, но уверенно подтвердил хозяин. - Мишу в школу я не отпущу, пока не встречусь с вашим сыном. Понимаете, я хочу сама убедиться в том, что моему ребенку ничто не угрожает. Если Саша ко мне не придет, я буду принимать меры. На следующий день, открывая ей дверь, Миша сообщил: - Ребята звонили, сказали, что Будник заходил к нам в класс и меня искал! - Это хорошо! А как уроки? – поинтересовалась Надежда, проходя с продуктами на кухню. - Сейчас поужинаем, и я проверю. Готовься! За окном сгущались сумерки. Порывистый ветер срывал с деревьев последние листья и бросал их под ноги редким прохожим. Она не любила позднюю осень. Задергивая плотнее шторы, женщина как будто бы старалась отгородить себя от холода, ветра и дождя. Но, даже находясь в тепле, она все равно ощущала какой-то дискомфорт. Слушая мальчика, Надежда думала о том, что она сегодня еще способна вмешаться, чтобы защитить сына: кому-то позвонить, на кого-то надавить… А лет через пять, десять? Жулики, психопаты, люди с совершенно другой моралью... Как научить мальчика выживать и в этой среде, оставаться самим собой, уметь противостоять чужому мнению? Реформы, проводимые в стране, все больше и больше осложняли жизнь: вымогательство и жестокость насаждались сверху, становились нормой. Государство постоянно обманывало своих доверчивых и законопослушных граждан. Ваучеры породили олигархов. «Сильные мира сего» обесценили вклады населения, отобрав в одночасье все сбережения. Потом, как грибы в лесу, стали расти пирамиды, вроде МММ, подбирая то, что еще осталось у людей, растерявшихся в новом времени … А последние крохи подъедала инфляция…Маховик, запущенный с ведома правительства, все больше и больше затягивал петлю на шее россиян. Сашу Будника она одолеет. А вот как научить Мишу во всем этом жить, во что-то верить, к чему-то стремиться? После занятий с сыном она взглянула на часы. - Однако, где же наш папа? - Ой, я совсем забыл! Папа звонил и попросил передать тебе, что задержится, - вспомнил мальчик. Миша сел к телевизору, а она с книжкой ушла в спальню, но вдруг услышала, как сын вскочил с дивана и прошел в прихожую. - Мам, к тебе! На пороге стоял долгожданный Будник. - Проходи, - предложила ему хозяйка дома. Она села напротив и стала внимательно рассматривать посетителя. Парень был похож на своего отца, такой же высокий и крепкий. Было заметно, что затянувшаяся пауза мучила его. Будник с опущенными глазами ждал приговора… Надежда представила, как трясет его за грудки: это с ее - то ростом ниже среднего! Даже ухмыльнулась! Потом ее взгляд задержался на руках подростка. Воображение тут же нарисовало картину: сильные руки старшеклассника опускаются на худенькие плечи ее беспомощного ребенка… «Ученик массовой школы, хорошист! На психическое отклонение не спишешь, значит – издержки воспитания…» - делал выводы сидевщий в ней педагог. - Ну, что Саша! Родители ребят, которых ты избивал и у которых отнимал деньги, еще ничего не знают. Ты ведь уже стоишь на учете в детской комнате милиции? А если и это всплывет! Учишься ты неплохо, собираешься, наверно, после окончания школы в институт поступать, – начала негромко говорить Надежда, не отводя глаз от подростка. - И характеристика хорошая нужна будет! Ты меня понимаешь? Саша утвердительно кивнул головой. - Вижу - понимаешь! А теперь конкретно о Мише. У меня на руках заключение эксперта о побоях. Это ведь, дружок, на статью тянет! И прощайте мечты! Если я узнаю, что ты, не дай Бог, подходил к моему сыну или к кому-нибудь из детей его класса, мы уже будем беседовать не здесь … И тогда я точно извещу родителей остальных ребят. Ответ перед всеми держать придется! - Извините меня… Больше этого не будет! – потупив взгляд, отозвался Будник. - И все-таки я не понимаю, как же у тебя руки поднимались на мальчишек? Они же в два раза меньше тебя, ты посмотри на Мишу! Твои родители – обеспеченные люди, ты – единственный сын, неплохо одет… Чего тебе не хватало? На следующий день Миша пошел в школу…
Прошло, наверное, с полгода. Как-то Надежда спешила на автобус, чтобы попасть с одного конца города на другой. Всюду хозяйничала весна, внося свои коррективы. Женщину радовало теплое апрельское солнце, а вот огромные лужи… Надежда замерла от страха, услышав за спиной шум колес. «Все, сейчас окатит с ног до головы!» - мелькнуло в сознании. Она сжалась, даже глаза зажмурила… Но, к удивлению, машина остановилась рядом, не причинив вреда. - Садитесь, – предложил ей мужчина с темно-синими глазами, открыв перед ней дверь. - Мне далеко, на другой конец города, – отказалась Надежда. - Значит поедем на другой конец города! – улыбнулся отец Саши Будника. - Ну, как поживает ваш мальчик? - Спасибо. Вы слово свое сдержали! Я к Саше пока претензий не имею. - Честно сказать, я даже и сам не знаю, когда упустил сына? Учился он всегда неплохо, казалось, что все остальное само собой приложится. Возникали, конечно, какие-то сложные моменты, вникать в которые просто не хватало времени. Надеялся на жену. Вы уж нас извините! – И после небольшой паузы продолжил. – Это хорошо, что я был дома, когда вы к нам пришли. Оказывается, жена мне многое не рассказывала: старалась сгладить последствия, выгораживала сына… На лето Сашу работать устроил. Пусть почувствует, как деньги достаются. Я ведь тоже когда-то с токаря начинал. Учился заочно… Всего своим трудом добивался. Машина плавно шла вперед, подчиняясь сильному, уверенному человеку. А он все говорил, говорил, говорил…
Беспощадный критик Лену мы слегка побаивались. Была она главным нападающим на наших литературных семинарах. Выглядела девушка заурядно: худенькая, среднего роста, нос курносый и рот великоват. Глаза, правда, выразительные, цвета полевых васильков, смелые, цепкие. Посмотреть – ничего особенного! Но все в ней оживало, когда она начинала говорить и, даже если сообщала нам о чем-то незначительном, все равно хотелось слушать ее эмоциональную речь. «Союз независимых литераторов» посещали люди разного возраста, и молодые, и зрелые, но побаивались девушку все одинаково. Она была неглупа, добросовестно раскладывала на составные части неудачно построенные фразы и дотошно копалась в наших поэтически… Продолжение » |